В Загребе молодой слесарь почувствовал, что его привлекает богатая жизнь со всеми её атрибутами. У него появилось стойкое и непреходящее желание как можно меньше делать что-то своими руками. Прекратить возиться всю жизнь с железками, не торчать по пояс в чреве очередного агрегата, пачкаясь по уши в масле, а работать головой, вернее, руководить всеми и пожинать сочные плоды такого руководства. Он не понимал как, но понимал, что рано или поздно он своего добьётся. Тогда еще Броз не знал, что больше всего денег и роскоши даёт власть. И лучше, если она авторитарная.

Окончательно мысль не сформировалась, но на уровне смутных желаний слесарь понимал, что надо как-то менять эту ситуацию. Начальным порывом было просто отобрать у богатых и наслаждаться вырванным на песочке пляжа где-то у тёплого моря. Но это опасно. Полиция во все времена с воришками расправлялась быстро и жестоко.

А ему нравились красивые девушки. Но шанс пробиться в высшее общество с их помощью у молодого слесаря был мизерным. Соотношение – один к ста миллионам. Зовущая улыбка аристократки могла мгновенно превратиться в гримасу презрения, которого он не выносил больше всего на свете! Его волновал и шелест их платьев, и тонкий аромат духов, и непонятные полуулыбки и призывный смех. Этот путь вынуждал от кого-то зависеть, поэтому не подходил. Это от него должны все зависеть. Это его должны все ждать. А формировать ситуацию под себя будет только он. Всегда и единолично!

Нужно было искать какой-то иной путь достижения своей мечты. Женщины женщинами, но власть даёт много больше и женщин мечты в придачу. Так устроен мир, что женщины всегда падки на мужчин, облечённых властью. И Иосип Броз всё сильнее стал увлекаться тем, что позволяло достичь желаемой цели и было одной из самых азартных вещей в жизни – политикой.

Тяга к роскоши дополнялась у молодого слесаря любовью к чтению. Именно оно несколько раз кардинально меняло его взгляды на окружающий мир. Он мог с полной уверенностью сказать о себе, что был испорчен литературой. После приключенческих романов о пиратах и разбойниках он тут же вцепился в «Капитал» Маркса. Голова распухла от прочитанного и собственных мыслей. Но весь сумбур, который возник в голове юного автослесаря, развеял призыв в армию Австро-Венгерской империи.

Иосип вспомнил, что больше всего изумил запах казармы. Бившая в нос вонь табака, дёгтя и немытых тел. Даже в ремонтной мастерской не было столь спёртого воздуха, как в казарме. Но потом унтер-офицер выбил из него все удивления и мысли. Остались только два желания – есть и спать. Хотелось не только мяса, картошки, хлеба, но и сладкого, причём больше и сильнее, чем всего остального. Во сне молодого солдатика преследовали большая сахарная голова и яблочные пироги его матушки. Через месяц он втянулся, даже стал находить свои прелести в армейской жизни. Живот, благодаря стараниям унтер-офицера, стал ближе к позвоночнику, а руки и ноги налились стальной силой.

В действующей армии он проявил себя хорошим солдатом и очень скоро получил чин взводного. Ещё одна жизненная ступень была пройдена.

Следующая началась с того, что переброшенный на Сербский фронт, к тому времени уже унтер-офицер, Броз оказался в русском плену. Во время отчаянной атаки какой-то русский казак угодил ему пикой в спину. Рана зажила, а вот казаков он с тех пор недолюбливал. Но безымянный казак резко изменил судьбу Йожи. Может быть, в столь странных одеждах на землю сошёл один из его ангелов-хранителей?

Последующие одиннадцать месяцев прошли в палате госпиталя, который находился в Успенском монастыре города Свияжска под Казанью. Удивительную панораму слияния Волги и Свияги, которая открывалась с холма над пристанью, с храмами под зелёными крышами мужского монастыря на другой стороне реки, теперь уже пленный Броз не видел. Он находился на грани жизни и смерти, переболев воспалением лёгких и сыпным тифом. Как только он поднялся на ноги, его перевели в чувашский город Алатырь на реке Сура.

В конце лета 1916 года его молодые ноги нащупали новую ступеньку. Иосипа переправили в лагерь для военнопленных под Кунгуром. Всех заключённых гоняли на строительство железной дороги. При скудном лагерном пайке кидать грунт лопатами и месить его ногами было тяжело, но всё же это было лучше, чем ходить под пулями.

На стройке он впервые попал в кружок, который организовали рабочие-большевики. Один из них, ясноглазый весельчак, под большим секретом дал почитать пленному югославу некоторые работы Ленина. То, что потом произошло с бывшим слесарем, нельзя назвать прозрением, но это походило на удивительно правильный и логичный план действий. Всё смутно ощущаемое и плохо осознаваемое приобрело чёткие черты. Стало понятно, в какую сторону идти и что делать. Он не был аристократом по крови, но, возглавив революционное движение у себя в Югославии, он мог стать её правителем. Путь трудный и долгий, но выбора у пленного не было. Цель сформировалась, а труды Старика, как когда-то звали подпольщики Ленина, указали будущему маршалу пути её достижения.

За этими размышлениями-определениями его и застала Февральская революция. Вместе с рабочими, входящими в революционный кружок, он бежал из Кунгура в Петроград. Новые товарищи помогли ему устроиться на Путиловский завод. Слесарь-то Иосип был высококлассный! За годы войны руки не забыли тяги к железу.

Великая Российская империя бродила, как квас, выталкивая на поверхность фанатиков, авантюристов и проходимцев. Первые придумывали революцию, вторые её делали, а третьи беззастенчиво пользовались её благами. Большевики умело подбрасывали в этот бурлящий котёл «пьяные дрожжи» агитации и пропаганды. В июле начались выступления против Временного правительства. Все были всем недовольны, не верили никому, и в воздухе пахло кровавым бунтом.

Большевистские агитаторы окончательно промыли мозги молодому хорвату. Он понял, что, встав во главе этой неуёмной силы, может прийти к желаемой власти. В этой среде он был полностью своим, здесь никто не спросит, почему на нём так неуклюже сидит фрак или смокинг и в каком порядке надо использовать вилки за обеденным столом. Он понимал, что именно через тонкую щёлочку между жерновами классовой борьбы аристократов и пролетариев он сумеет проскользнуть туда, куда ему надо! И молодой Броз заторопился домой. Пора было своими руками делать революцию, ковать символы его персональной власти.

Но дотошные и неторопливые финские пограничники завернули его, когда он через Финляндию попытался отправиться на Балканы. Его снова арестовали, отправили в Петроград и посадили в Петропавловскую крепость. Через три недели его снова ждала Сибирь! Круг замкнулся? Кажется, тупик? Но только не для молодого и к тому моменту пламенного борца за права рабочего класса.

В конце октября эшелон прибыл в Омск. Больше всего запомнился белокаменный железнодорожный вокзал с арочными окнами, с кучей башенок и труб, торчащих из крыши, как иголки ёжика. А в самом городе удивила раскатанная извозчиками до состояния жидкого теста главная улица – Любинский проспект. Пронизывающий ветер со снежной крупкой принёс известие об Октябрьском перевороте. Прямо с поезда югослав записался в ряды интернационального отряда Красной гвардии, в котором стал воевать за рабочее дело. Через несколько месяцев красногвардейцы были наголову разбиты Колчаком.